Статьи

Гжатский Успенский Колочский мужской монастырь в истории Смоленщины

Гжатский Успенский Колочский монастырь — один из древнейших монастырей Русской Православной Церкви. В 2013 г. обители исполнилось 600 лет.

До 1787 г. Успенский монастырь состоял в ведении Можайских и Волоколамских, а затем — Крутицких епископов.

Основан монастырь в 1413 г. Можайским князем Андреем Дмитриевичем по следующему чудесному происшествию.

Во владениях князя на берегу реки Колочи жил крестьянин Лука. Однажды он расчищал лес, чтобы подготовить место для посева хлеба. День был жаркий, и Лука, сняв с себя верхнюю одежду, повесил ее на дерево. Окончив работу, крестьянин подошел к дереву за одеждой и увидел на ней икону Божией Матери.

«Некий человек, именем Лука, простых людей, ратаев убогих, в последней нищете сый, на некоем древе в некоем месте обрете икону Пречистыя Богродицы, держащу на руку Младенец Господа нашего Исуса Христа. Со единыя страны иконы тоя на затворе образ Николы чудотворца, а з другую Илии пророка» [1].

Благодаря Бога за великую милость, Лука отнес икону домой. В это время у него проживал больной родственник, не владевший ни руками, ни ногами. Лука показал больному образ и рассказал, как его обрел. Приложившись к иконе, калека «в той же час воста весь здрав, яко же никогда не болев». Это произошло 9 июля 1413 г. [2].

Чудотворная Колочская икона Божией Матери

Вскоре слух о чуде распространился по окрестностям, к новоявленной иконе стали приходить недужные и получать исцеления. «И стекошася мнозии, приносоша болящия и недужныя, и вси здравии быша. И начата приходити оттовсюду людей множество, приношаху недужныя, и расслабленныя изцелевахуся» [3]. Сам же Лука стал пользоваться большой славой, дело доходило до того, что его почитали за пророка Илию или одного из апостолов [4].

Дошло известие обо всем происходившем и до князя Андрея Дмитриевича, который пожелал увидеть икону Богородицы у себя в Можайске. Лука отправился с чудотворным образом в город. К нему навстречу крестным ходом вышел князь с духовенством и боярами и весь город «от великих и до малых». При этом совершились знамения и чудеса от иконы Божией Матери.

Из Можайска Лука повез икону в Москву. Сам митрополит Фотий с высшим духовенством, Великий князь Василий Дмитриевич с боярами встретили чудотворный образ. Народ с благоговением поклонялся святыне, и здесь, по молитвам людей, Божия Матерь также совершила много чудес.

«И быша чудеса безчисла многа: слепии прозираху, хромии хожаху, разслаблены востаху, немии глаголаху, глусии слышаху, во всяком недузе сущий здравии бываху. И что много глаголати, елико не может ум человечь изрещи безпрестани тогда бываемых тмы тмами безчисленных неизреченных чудес» [5].

Один город за другим старался принять у себя образ. Где бы ни был Лука с иконой, везде происходили чудесные исцеления. Собрав большое богатство, Лука возвратился в Колочу и на собранные деньги построил там церковь в честь Рождества Богородицы, где и поставил Ее чудотворный образ.

Через некоторое время, собрав еще денег, Лука построил себе усадьбу и стал жить как «князь некий». «И постави двор себе, со светлыми и большими хоромами, слуг много набрал, и юношей завел, украшенных в нарядные одежды, прислуживающих и шествующих перед ним. И трапеза его была богата кушаньями и дорогими благовонными винами, и много ел и пил он со своими приспешниками. И на охоту ездил он с ястребами, с соколами и с кречетами, и псов много имел, и медведей, и с ними тешился» [6].

Забыл крестьянин, Кому он был обязан своим возвышением, сделался высокомерен перед боярами, даже не почитал благочестивого князя Андрея Дмитриевича.

«Сотворися Лука напрасен (возгордился) и безстыден. Еда убо ловцы князя Ондрея Дмитриевича с ястребы и соколы повелением князя своего на лов выезжаху, он же сокольников бияху и грабяше и ястребы и соколы себе взимаше. И се не единою, ни дважды, но многажды и всегда бываше. Князь же Ондрей Дмитриевич терпяше вся сия, иногда же посылаше к нему, он же к нему жестоко и сурово отвещеваше. Князь Ондрей же Дмитриевич смирением и терпениемсмолчеваше. Та ж нача ловчих княже Ондрееевых бити и габити, и медведи и с ларми (клетками) взимаше к себе, и с ними веселяшеся и утешашеся» [7].

Так бы и погибла душа Луки, если бы не один случай, попущенный Богом. Однажды ловчий князя, поймав огромного медведя, вез его мимо дома Луки в деревянном ларе. Лука, по своему обычаю, решил отобрать зверя, приказав ловчему выпустить его на своем дворе. Выпущенный медведь ринулся на Луку и изломал его до полусмерти.

Князь Андрей, узнав о несчастье, приехал проведать Луку и обличил его в гордыне и непристойной жизни.

«И в той час пригна к Луке князь Ондрей Дмитриевич, и видев Луку в последних дышуща, и рече к нему: «Почто еси бесовское позорище и плясание возлюбил и пьянству совокупися, како тя Бог прославил Своея Матери, Пречистыя Богородицы Образом чудотворным, ты же сия ни во что положи, но к неполезному мирскому житию сшел еси, тако тебе и случися» [8].

Лука понял, какой тяжкий грех он совершил, употребив приношения на свою грешную жизнь. Он, раскаявшись, решил исправить неуемную жизнь и, если Богу будет угодно продлить ее, посвятить себя монашеству. Лука просил князя Андрея распорядиться всем его имением. Благочестивый князь приказал поставить здесь монастырь.

«Князь же Ондрей Дмитриевич многим его безчисленным имением на том месте монастырь постави во имя Пречистыя Богородицы и глаголемый Колочский, и чудотворную икону Божия Матери в нем постави, иже чудеса творит и до сего дни с верою приходящим» [9].

Недалеко от церкви Рождества Богородицы, где стояла чудотворная икона, были построены кельи. Первым монахом в основанной обители стал Лука.

«И поживе в нем неколико лет в умилении и в слезах и покаянии, дондеже и преставися о Господе, и положен в нем» [10].

Вероятно еще при жизни Луки, по желанию князя Андрея Дмитриевича, в обители был выстроен каменный собор в честь Успения Пресвятой Богородицы. С тех пор обитель стала называться Колочским Успенским Можайским мужским монастырем. В это же время монастырь от разных лиц и преимущественно от князя Андрея получил во владения землю [11].

На Соборе 1547 г. при митрополите Макарии было установлено ежегодное церковное торжество в честь Колочской иконы Божией Матери. Этот образ привлекал в обитель множество паломников. Сам царь Иоанн Васильевич Грозный, собираясь в 1563 г. для покорения Полоцка, в числе других святынь взял с собой и Колочскую икону.

«Изволи же с собою царь и великий князь взяти непобедимую воеводу чудотворную икону Пречистыя Богородицы, сиречь Донскую, <…> да Пречистую Богородицу чудотворную Колотцкую и иные многие чудотворные образы и кресты» [12].

Колочский монастырь в XVI столетии пользовался большой известностью. Его настоятели в сане игуменов неоднократно присутствовали в Москве на Соборах. На Соборе 1572 г., созванном для рассмотрения предполагавшегося четвертого брака Иоанна Грозного, присутствовал игумен Евфимий. Другой игумен — Корнилий, в 1567 г. был поставлен архиепископом Ростовским. Подписи Колочских настоятелей находятся в грамотах о продолжении войны против Польши (1566 г.), об избрании Патриарха (1589 г.), о возведении на престол Бориса Годунова (1598 г.) [13].

К 1609 г. в монастыре было уже две каменных церкви: Успения Божией Матери с приделом в честь святителя Николая и Богоявления. Под колокольней находился храм во имя святителя Алексия Московского. Из-за благочестия монахов, благолепного богослужения, величественных храмов, Колочский монастырь называли великим. Об этом свидетельствовала надпись на чудотворной иконе Божией Матери:

«Пречестныя и великия обители Пресвятой Богородицы Колочского монастыря».

В 1609 г. обитель встала на пути польско-литовских войск. Монастырь был почти полностью разорен неприятелем. Но в 1611 г. обитель стала возрождаться. Первые заботы были направлены на украшение чудотворной Колочской иконы Пресвятой Богородицы.

«Месяца сентября в 1-й день, при пастве великого господина кир Гермогена, патриарха Московского и всея Руси, а самодержавного государя великого князя не бе тогда в царствующем граде Москве на вдовствующей Русской земле, грех ради наших, во время междоусобныя брани <…> Божиим изволением поновлена бысть сия святая икона чудотворного образа Пресвятой Богородицы Колочския с Предвечным Младенцем Господом нашим Исусом Христом в лето 7119, от Рождества Христова 1611 года, пречестныя и великия обители Колочевского монастыря труды и тщанием многогрешного раба Божия <…> Григорьева сына, а прозвище Богдана Вологжанина, во славу Святыя Троицы». [14].

Однако до полного восстановления Колочской обители было еще далеко. Предстояло возродить монашескую жизнь, отремонтировать храмы и строения. О монастыре в документах 1626 г. сказано так:

«Монастырь пречистой Богородицы на речке Колоче, а на монастыре церковь Успения Пречистыя Богородицы да придел Николы чудотворца каменна вверх на подклети развалилась, пуста стоит без пения, образов в ней и книг, и свечь и всякого церковного строения нет с литовского разорения со 117 году, да на монастыре ж была церковь во имя Богоявления Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа каменна на подклети теплая с трапезою да с келарскою и та церковь развалилась, а в ней образов и всякого строения нет, а под трапезою были службы хлебня да поварня. Да на монастыре ж колокольница каменная вверх, а на колокольнице одни колокола, а под колокольницею церковь Алексия чудотворца, а в церкви двери царския и столбцы и сень на прозелени да деисус стоячей, а в нем 11 образов на прозелени да местных образов против правого крылоса образ местной Пречистой Богородицы Воплощение на прозелени, образ Пречистыя Богородицы Одигитрия на прозелени, образ местный Николы чудотворца на прозелени и иные мелкие образы и евангелие запрестольное и сосуды церковные и книги и всякое церковное строение вкладчиково да мирское приходных всяких людей. Да в монастыре ж келья строительская, а в ней живет строитель Федосей да 13 мест келейный братских, а около монастыря ограда замет бревенной, а на монастырь ворота святыя створные, а на воротех деисус полной на прозелени образ Спасов да Пречистой Богородицы да Иоанна Предтечи, да подле монастыря два места дворовых конюшенное и воловое. Под монастырем слободка служняя, а в ней живут монастырские служки три двора. Да на монастырской земле за прудом стала слободка новая, а в ней четыре двора крестьянских и 5 дворов бобыльских. Да под монастырем пять прудов монастырских, а в них рыба всякая карась» [15].

В 1685 г. Колочский монастырь посетил Патриарх Иоаким. Здесь он служил панихиду по своем деде Иване Савелове, погребенном на монастырском кладбище [16].

К началу XVIII столетия монастырю принадлежало 73 крестьянских двора, обширные земельные угодья и пять прудов. В 1724 г. обитель была приписана к Московскому Новоспасскому монастырю, но в 1726 г. вновь стала самостоятельной.

В 1732 г. при игумене Нифонте вокруг монастыря начали строить каменную ограду. В 1738 г. при игумене Герасиме была возведена многоярусная колокольня с часами и перестроен Успенский собор.

В 1763 г. Колочский монастырь был достаточно благоустроенным. В нем было два каменных храма, каменная колокольня над Святыми вратами, по обеим сторонам которых располагались братские кельи. Вокруг обители простиралась каменная ограда с пятью каменными и одной деревянной башнями. О внешнем виде и внутреннем убранстве монастырских церквей позволяет судить опись обители, учиненная по приказу императрицы Екатерины II в 1763 г. Документ был составлен, скорее всего, во время подготовки к секуляризации церковных земель.

«В том монастыре: каменная церковь с двумя приделы, церковь соборная с осмериком об одной главе, глава обита деревянной крышею подкрашена прозеленью, на главе крест железной позлащен, на соборе крышка деревянная тесовая ветхая, к тому же собору два придела с олтарями каменными, ризница и книгохранильница, на них главы деревянные крыты тесом крашены прозеленью, кресты железны позлащены, на соборном олтаре сделан пятиугольный сруб крыт тесом, а по тому тесу по углам обито листовым железом, на том срубе в том осмерике в окнах написаны образа Господь Вседержитель, Пресвятыя Богородицы, Иоанна Предтечи и четыре евангелиста <…>. А деревянных церквей в том монастыре нет.

В Колоцком монастыре в соборной церкви царские двери резные позолочены, на них в резьбе образ Тайной Вечери, а вверху херувимы и ангелы резные, над ними сень резная позолочена. Иконостас резной весь вызолочен; по правую сторону местные образы: образ Господа Вседержителя, образ Успения Пречистыя Богородицы; южные двери, на них образ праотца Аарона; к правому крылосу в завороте образ чудотворца Николая. По левую сторону царских дверей: образ чудотворный Казанской Пречистой Богородицы, венец сканой золотой, корона чеканная золотая с херувимы, в венце и в короне лалы 7 камней яхонтовых, около короны 7 камней изумрудных яхонтовых с бурмитцкими зернами, вокруг венца под короною обнизано крупным жемчугом в одну нить, подниз и цата жемчужные, в поднизе камушек алмазный, ряс шесть нитей крупного жемчугу, на них шесть камней изумрудных, закрепы зерны бурмитцкие, над рясами две запоны серебряные, а в них 18 камней разных цветов, в другой рясе две нити жемчужных, на них по два камушка красных. Над образом Пречистыя Богородицы образ Живоначальной Троицы да образ Иоанна Предтечи да образ Симеона Богоприимца венцы золотые сканные, по правую сторону образ пророка Илии, по левую — чудотворца Николая венцы сканные серебряные позлащены, в них шесть камней яхонтовых, в подножиях образ преподобного Авраама Смоленского, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого венцы сканные золотые, оклад серебряный решетчатый с финифтью позолочены, кайма серебряная, кружево скан золотая с финифтью, на той кайме лал алый да 15 камней яхонтовых, 16 зерен бурмитцких. На кивоте и на затворах оклад серебряный кованый позлащенный, на кивоте вверху запона золотая, в ней мелкие искры изумрудные зеленые, в средине той запоны в гнезде серебряная ала простой камень, внизу репей серебряный с простыми алыми искрами, в средине того репья в серебряном гнезде вставлен простой алый камень, по сторонам на кивоте два камня в гнездах серебряных алые простые, по четырем углам на кивоте четыре камня лазоревые простые в гнездах серебряных, на кивотах по правую сторону образ Архистратига Михаила да пророка Илии, на левой стороне образ Архистратига Гавриила да Николая чудотворца резаны на серебре подпущены чернью. Кивот обит травчатою парчою по желтой земле, на кивоте петли и угольники и запиральные петли серебряные. Перед тем образом лампада серебряная с 9 трубками с цепочками серебряными, внизу кисть золотая, над кистью варварка жемчужная. Образ явления Пречистыя Богородицы и преподобного Сергия. Северные двери: на них образ праотца Мелхиседека, в завороте к левому клиросу образ пророка Илии. Перед местными образами 5 лампад медных позлащенных. Перед местными образами в тунбах внизу за железными решетками на шести досках евангельские притчи. За правым крылосом образ святой великомученицы Екатерины на холсте. За левым крылосом образ Пресвятыя Богородицы Иерусалимской. На налое образ Воскресения Христова шти листовой в окладе, венец и цата и поля басемные серебряные. У правого крылоса хоругвия писана на полотне Богоявления Господня, а на другой стороне Илии пророка. Перед царскими дверьми паникадило медное о 15 светильниках. Сверх царских дверей в первом поясе против сени по обе стороны на восьми досках 12 праздников; во втором поясе Восстание из гроба Господа нашего Иисуса Христа, по сторонам на трех досках 12 праздников, против оных дву поясов на правой стороне в завороте образ Никифора патриарха; на левой стороне в завороте ж образ Нифонта епископа. В третьем поясе в середине Коронование Пресвятыя Богородицы, по сторонам на шести досках 12 апостолов. В верхнем поясе в середине образ Господа Саваофа, по сторонам на шести досках пророки. В верху Распятие резное, по сторонам его предстоящие образа Богоматери и Иоанна Богослова да два ангела резные все вызолочены. В алтаре у царских дверей завеса тафтяная голубая; престол, на нем одежда полуобьяринная желтая обшита позументом серебряным. На престоле антиминс с мощами на рудожелтом атласе, евангелие на александрийской бумаге, обито бархатом красным, на нем образ Спасителев, евангелисты серебряные и застежки серебряные, в нем закладка из разных лент, утверждены запоной серебряной, на запоне 5 зерен бурмитцких, в середине камушек зеленого цвета. Другое евангелие александрийской бумаги, на верхней доске образ Господа нашего Иисуса Христа, евангелисты серебряные, наугольники и застежки серебряные. Крест серебряный чеканный. Крест позолоченный резной серебряный. Ковчег серебряный, весу в нем 11 фунтов 5 золотников, на четырех медных ножках. За престолом образ Смоленской Пресвятой Богородицы, оклад серебряный вызолочен, убрус низан жемчугом крупным и мелким, на другой стороне образ Алексия митрополита. Запрестольный крест писан на красках. Дароносица оловянная, сосуды серебряные, копье железное позолочено. На горнем месте: крест дереянный резной, образ Преображения Господня шести листовой, на нем шесть венцов серебряных; на южной стороне в алтаре образ Казанской Богородицы, оклад и венец серебряный, убрус жемчужный. Ковш и две рюмки серебряные. Кадила два серебряные. Два кадила медных. Подсвечники медные. Два укропника медных с крышками. Два блюда оловянных.

В приделе Николая чудотворца: иконостас раскрашен мрамором, столбцы резные золочены. Царские двери резные золоченые, сень посеребряная. Над царскими дверьми образ Вечери Тайныя писан красками. Над царскими дверьми образ Всемилостивого Спаса, по сторонам его четыре образа праотцов, в поясе 4 образа праздничных. По правую сторону царских дверей: образ Живоначальной Троицы, образ Николая чудотворца в рамах писан на красках; по левую сторону царских дверей список с чудотворного образа Пресвятыя Богородицы Колочской; образ Богоматери всем скорбящим писана на прозелени; образ Тихвинския Пресвятыя Богородицы, на нем венец басемной гладкий с репьями серебряный. Перед царскими дверьми паникадило медное о 8 светильниках. 12 месячных образов писаны на красках. Образ Владимирския Пресвятыя Богородицы оклад, венцы и цата серебряные, писан на красках. В алтаре на престоле: евангелие, на нем в средине Распятие Господне и евангелисты серебряные, антиминс на атласе. На жертвеннике сосуды серебряные. В алтаре образы шти листовые: образ Владимирския Пресвятыя Богородицы венец и риза серебряные, убрус и цата низаны жемчугом; образ Успения Пресвятыя Богородицы, образ Никиты столпника Переяславского чудотворца.

В приделе святого пророка Илии: иконостас столярный расписан мрамором, столбцы резные позолочены. Царские двери столярные решетчатые позолочены, на них образ Благовещения Пресвятыя Богородицы. По правую сторону царских дверей: образ Всемилостивого Спаса писан на красках; по левую сторону царских дверей: образ Смоленския Пресвятыя Богородицы, оклад и два венца серебряные. Северные двери, на них образ архидиакона Стефана, перед теми образы три лампады медные небольшие. В алтаре на престоле антиминс печатный, евангелие печатное; крест серебряный позолочен. На жертвеннике сосуды церковные оловянные резные с чернью, копие железное. В ризнице <…> евангелие новое обрез золотой в аршин александрийской бумаги в досках дубовых; евангелие печатное киевской печати новое; крест архимандричий кипарисный, на нем вырезано Распятие Господне, а на другой стороне Пречистыя Богородицы в оправе серебряной; крест серебряный с цепочкой весом 29 золотников. Книги церковные печатные <…>, в числе их книга письменная полууставная служба и чудеса Пресвятыя Богородицы Колочския» [17].

Хозяйство обители состояло из конюшенного двора, скотного двора, птичника, рыбных прудов, гостиницы, кирпичного заводика.

«Конюшенный двор, а в нем строения две горницы с сеньми, конюшня об одиннадцати стойлах и двух чуланах и на ней сушила для клажи сена <…>, крыта тесом; житницы для клажи овса; сарай для поставления колясок и прочего конского убору, крыт тесом да к оному двору приделан конский двор, в который загоняются лошади, <…> двор обнесен спереди палисадником, а с задней стороны сараями. На конюшенном дворе имеется разных лошадей 19 и жеребят 4. На конюшенном дворе в сарае: берлин властелинский подбит зеленым сукном, в нем подпушка того ж сукна, обит кожею на ходу, под ним колеса окованы железом со втулки; 4 коляски, карета столярная на зимнем ходу, внутри подбита зеленым сукном, верх обит кожею, дверцы на петлях; сани городские; возок новый с деревянными дугами без крышки. <…> На скотном дворе всякого скота: коров старых и молодых 29, овец и ягнят 32, свинья одна, поросят 10, один козел; птиц: гусей, уток и кур индейских и русских всего 43. Позади монастыря кирпичный сарай, в котором строенья изба с сенями да навесы сарайные для кирпича, при тех сараях две печи. <…> Да поблизости того монастыря имеется копаных шесть прудов в разных местах, в которых обстоит для монастыря саженая рыба» [18].

Монастырю принадлежала Подмонастырская служилая слободка с 53 душами крестьян и вотчины: село Вешки с деревнями (1012 душ), сельцо Герасимово (11 душ), мельницы, сенокосные угодья, рощи сосновые и еловые, пахотные земли [19].

После Указа императрицы Екатерины II от 26 февраля 1764 г. о секуляризации церковных земель у монастыря были отобраны земли, деревни и прочие угодья, а обитель причислена к третьему классу с небольшим государственным обеспечением. Однако Колочский монастырь не только не пришел в упадок, как многие обители, но и постепенно благоустраивался.

В 1784 г. императрица отпустила 5750 руб. на ремонт монастырских зданий. К 1794 г. обитель вновь приняла благолепный вид, ее храмы имели необходимую утварь, иконы, украшенные драгоценными окладами. Тогда же были построены каменные двухэтажные настоятельские кельи, отремонтированы трапезная и братские корпуса; из братских келий, расположенных по бокам колокольни, оставлено три — одна по правую сторону, с часовней, а две — по левую [20].

Административное подчинение Колочского монастыря неоднократно изменялось. Первоначально он находился в ведении Можайских и Волоколамских епископов (до 1753 г.), потом принадлежал Крутицким архиереям (до 1788 г.), а после упразднения Крутицкой кафедры перешел в Смоленскую епархию.

История Гжатского Колочского монастыря тесно связана с Отечественной войной 1812 года. Обитель оказалась серьезным препятствием на пути французской армии к Москве накануне Бородинской битвы. 20 августа в игуменском доме расположилась штаб-квартира М.И. Кутузова, а 21 августа у монастыря сосредоточились основные силы русской армии. В ночь с 21 на 22 августа главнокомандующий выехал из монастыря, армия переместилась на восток к селу Бородино.

В воспоминаниях Ф.Н. Глинки есть сведения о тех днях.

«Никогда, думаю, не молились русские с таким усердием, как сегодня! Поутру полки расположились около Колоцкого монастыря. Там еще оставались два или три престарелых монаха. Целый день церковь была отперта и полна. Я был у вечерни. Унылый стон колокола, тихое пение, синеватый сумрак, слегка просветляемый лампадою и несколькими свечами, которые чуть теплились перед древними иконами, — все это вместе чудесным образом располагало душу к молитве. Глубокое молчание почивало в храме. Никто не смел нарушить его. В сии мгновения души и сердца русские были в тайной беседе с Богом. У некоторых только из молящихся избыток грусти вырывался в тихих рыданиях, мешаясь с дрожащим голосом убеленного сединами старца. Вид пылающего Отечества, бегущего народа и неизвестность о собственной судьбе сильно стеснили сердце. Я вышел и смотрел на заходящее солнце, которое усиливалось сохранить блеск свой в мутных облаках, гонимых холодным ветром. Уже ли, думал я, и древняя слава России угаснет в бурях, как оно! … Нет! Восстал, пробудился дух Русской земли! Он спал богатырским сном и пробудился в величественном могуществе своем. Уже повсюду наносит он удары злодеям» [21].

23 августа арьергард русской армии начал отступление к стенам монастыря, а на рассвете следующего дня войска под командованием генералов Коновницына, Крейца и Сиверса вступили в ожесточенную схватку с передовыми частями французов у стен обители.

После отступления русских Колочский монастырь оказался во власти неприятеля. Император Наполеон после полудня въехал в обитель, в которой оставалось несколько монахов. Войдя в трапезную, где начался обед, Наполеон по-польски поприветствовал братию, взял ложку и, отведав щей, сказал: «Добрые щи!». После этого император Франции поднялся на колокольню и обозревал поле предстоящей битвы [22].

Французы, заняв Колочский монастырь, и оставаясь в нем до своего изгнания, разграбили церковное имущество, а деревянные постройки сожгли.

Обитель, сверкавшая главами церквей, предстала перед неприятелем величественной и благолепной. Об этом сохранились воспоминания французских офицеров Ложье и Э. Лабома.

«Одно только притягивает к себе наше внимание в этой печальной и жалкой картине — это Колочский монастырь, который сам по себе составляет целую деревню. <…> Он находится в трех верстах от Гриднева и в полуверсте от реки Колочи, протекающей направо от него. Построенное во времена готов, это сооружение часто служило цитаделью во время международных войн, да и до сих пор оно окружено траншеями. На первый взгляд этот огромный монастырь, снизу поднимавшийся над нами, производил впечатление города. Разноцветные крыши его блестели под лучами солнца».

«Направо, ниже нас, виднелся Колочский монастырь: большие башни придавали ему вид города. Глянцевитые черепицы его крыш, освещенные солнечными лучами, блестели сквозь густую пыль, поднятую нашей многочисленной кавалерией, и только еще сильнее заставляли выступать темные и мрачные тона, разлитые по всем окрестностям; русские, намереваясь остановить нас перед этой позицией, ужасающим образом опустошили равнину, на которой мы должны были расположиться.

Еще зеленая, рожь была срезана, леса вырублены, деревья сожжены; словом, нам нечего было есть, нечем кормить лошадей и негде приютиться"[23].

Колочский монастырь французы превратили в главный госпиталь наполеоновской армии. Госпиталь здесь находился до отступления неприятеля в октябре 1812 г. После Бородинского сражения в нем насчитывалось до 20 тысяч раненых. По свидетельствам французов, в стенах монастыря ежедневно умирало по 150 человек из-за недостатка продовольствия и медикаментов. Обитель постоянно атаковывалась партизанами и крестьянскими отрядами.

16 октября отступающие французские войска вновь прошли через село Колоцкое. Император Наполеон располагался на ночлег в монастыре, полностью забитом ранеными. Обитель представляла собой ужасающее зрелище. Вот как об этом вспоминал граф Ф. де Сегюр:

«Дальше мы снова увидели большой Колочский монастырь, обращенный в госпиталь. Он представлял собой еще более ужасное зрелище, чем поле битвы. На Бородинском поле была смерть, но также и покой, там, по крайней мере, борьба была окончена, а в Колочском монастыре она продолжалась; казалось, что тут смерть все еще преследует тех из своих жертв, которым удалось избегнуть ее на войне. Смерть проникала в них одновременно путем всех их пяти чувств. У нас не были ничего, чтобы бороться с ней, кроме врачебных советов, оставшихся невыполнимыми в тех пустынях, да и советы эти приходили свысока и издалека, проходили через столько рук, что оставались без действия. Тем не менее, несмотря на голод, на жалкие остатки амуниции, усердие нескольких хирургов и последний луч надежды поддерживали еще большую часть раненых в этой нездоровой жизни. Но когда они увидели, что армия возвращается, что их собираются покидать, что для них не осталось больше никакой надежды, слабейшие из них выползли на пороги; ими были усеяны все дороги, и они протягивали нам с мольбой свои руки. Тогда император отдал приказ, чтобы каждая повозка, каково бы ни было ее назначение, подобрала одного из этих несчастных, а чтобы слабейшие из них были оставлены, как и в Москве, на попечение тех русских пленных офицеров, которые выздоровели благодаря нашим заботам».

После отхода неприятеля Колочский монастырь представлял крайне неприглядное зрелище: храмы были опустошены, иконостасы сожжены, монастырское имущество разграблено, деревянные постройки преданы огню. В обители, по словам настоятеля, ничего не осталось, кроме стен. Убыток монастыря составил 30 600 рублей [24].

Чудотворная Колочская икона Божией Матери на время военных действий была перенесена в Ярославль.

После изгнания французов Колочский монастырь стал постепенно возрождаться. На его восстановление Святейший Синод выделил 10 тысяч рублей. На эти средства настоятель обители игумен Иоасаф отремонтировал Успенский собор: изготовил и вызолотил иконостас, расписал стены.

В 1818 г. монастырь посетил император Александр Благословенный. На память об обители царю была поднесена копия Колочской иконы Богородицы. В 1837 г. обитель принимала наследника престола Александра Николаевича. Поднявшись на колокольню, царевич осматривал Бородинское поле, а уезжая, сделал крупное пожертвование в пользу монастыря [25].

Полностью благолепный вид Колочский монастырь принял в 1839 г.

Как и в древности, в обители особым почитанием пользовалась Колочская икона Божией Матери. После возвращения в монастырь она находилась в Успенском соборе за правым клиросом. Образ был украшен серебряным вызолоченным окладом с драгоценными камнями. Каждую субботу перед иконой совершалось молебное пение с акафистом [26].

1 июня 1880 г. в Колочском монастыре произошло чудесное знамение, связанное с иконой Богородицы. Во второй половине дня в Подмонастырской слободе вспыхнул пожар, уничтоживший за два часа около семидесяти крестьянских дворов. Огонь угрожал самой обители. Потеряв всякую надежду самостоятельно справиться с пожаром, настоятель архимандрит Агапий совершил молебен Божией Матери, а затем чудотворный образ вынесли в сторону надвигавшегося пламени. Огонь, не дойдя до стен монастыря на 6 дворов, внезапно был отнесен ветром в другую сторону. Спасенная обитель, возблагодарив Царицу Небесную за столь явное чудо, не только осталась цела, но и к «утешению жалких погорельцев, дала убежище в своих нежилых надворных службах на время им и их скарбу, взятому с боя у безжалостной стихии» [27].

Колочскую икону Богородицы почитали не только на Смоленщине. В городах соседней Московской губернии желали иметь списки с чудотворного образа или на время принести в местные храмы подлинник. Так, 13 июля 1893 г. Верейская городская дума приняла решение о совершении в г. Верее крестного хода с чудотворной Колочской иконой и поручила городской управе ходатайствовать перед духовным начальством — митрополитам Московским Леонтием и епископом Смоленским Гурием о разрешении принесения святыни в пределы Московской епархии [28].

24 июня викарий митрополита епископ Дмитровский Александр разрешил от имени правящего архиерея провести в Верее крестный ход, если только «последует разрешение со стороны Епархиального Смоленского Начальства» [29].

Епископ Гурий сначала не разрешил выносить икону Богородицы из пределов Смоленской епархии, основываясь на указе Святейшего Синода, запрещавшим отпускать чтимые образа в другие епархии, но затем принял решение: «В нынешнем году разрешаю настоятелю Колочского монастыря отпустить икону <…> в Верею в удобное время, если настоятель найдет это возможным» [30]. Был ли совершен крестный ход, из документов не видно.

7 декабря 1893 г. священник Симеон Смирнов, церковный староста и прихожане Троицкой церкви г. Можайска обратились к епископу Гурию с просьбой разрешить избранному ими благочестивому живописцу снять копию с Колочской иконы Божией Матери. Кроме того, жители Можайска извещали архиерея, что после того, как икона будет написана и освящена, они ее крестным ходом доставят из обители в Троицкую церковь [31].

Епископ Гурий запросил мнение настоятеля монастыря архимандрита Агапия. 15 декабря отец Агапий донес рапортом, что с его стороны препятствий к снятию копии не имеется. 16 декабря владыка благословил уведомить священника С. Смирнова о том, что он разрешает сделать список с чудотворной иконы, но после его освящения новый образ должен был быть изнесен из Колочского монастыря без «всякой торжественности до границ Московской губернии», где его бы уже с торжеством принесли в Можайск [32].

В ризнице монастыря хранились старинные книги: Евангелие (1685 г.), Апостол (1684 г.), два октоиха (1683 г.), месячная минея (1687 г.), требник (1680 г.), Евангелие с толкованием (1681 г.), «две книжицы православного учения сокращенной богословии» (1660 г.), четыре ирмология (1683 г.), служба с чудесами святителю Николаю (1679 г.), труды святителя Григория Назианзина (1665 г.), проповеди епископа Смоленского Гедеона (1760 г.) [33].

В 1877 г. Колочская обитель имела каменный одноэтажный трехпрестольный храм, на Святых вратах напротив церкви располагалась четырехъярусная колокольня. Территорию монастыря опоясывала кирпичная ограда с шестью башнями. Внутри обители, хроме храма, находились каменные кельи для настоятеля и братии, деревянные дом для выпечки просфор, хлебные амбары, каретный сарай, баня, скотный двор. На территории монастыря насчитывалось 400 плодовых деревьев. Рядом со Святыми вратами стояли кирпичная часовня и гостиница для паломников. Монастырь владел более чем 120 десятинами земли, имел озеро для ловли рыбы. Ежегодный доход обители, включая получаемые из казначейства суммы, составлял 4500 рублей [34].

К 80-м годам XIX столетия Колочский монастырь оскудел, так как выделяемых из казны средств было недостаточно для его содержания. Кроме того, из выделяемых сумм обитель бесплатно давала приют и пищу богомольцам, содержала школу, что значительно уменьшало доходы. В 1887 г. в монастырь приезжал граф С. Д. Шереметьев, гостивший в имении Варженевских. Он так вспоминал о посещении обители.

«За речкою село Бородино с церковью и мостом. Вдали виднеется высокая колокольня Колочского монастыря, с которой Наполеон осматривал поле сражения, и возвышенность, на которой растут деревья, — это Шевардино.

С именем гостеприимного хозяина, К. А. Романцева, связана в памяти моей поездка в соседний Колоцкий монастырь, хотя он в нескольких верстах от Бородино. Со всего поля видна его высокая колокольня, монастырь этот в соседней губернии — Смоленской, впрочем, с весьма недавнего времени. Прежде он всегда принадлежал к Московской епархии.

В двух колясках отправились мы в Колоцкий монастырь. Впечатление Бородинского поля дополнялось обзором той местности, на которой расположена была армия Наполеона. Мы ехали мимо места расположения обоза французской армии. Наглядно можно себе представить, какой переполох произошел в этом обозе во время стремительной нашей кавалерийской атаки со стороны Бородина. Французы основательно опасались быть отрезанными от Колоцкого монастыря.

Мы поднялись на пригорок, и перед нами открылся Колоцкий монастырь. Вид его внушителен, он окружен старыми фруктовыми садами и рощами и находится на самой Смоленской дороге. У стен его слобода, доходящая до полотна железной дороги. <…>

К сожалению, этот прекрасный монастырь запущен и забыт. В нем видно полное отсутствие хозяина. Монастырь Колоцкий основан по случаю явления на сем месте в 1413 году иконы Пресвятыя Богородицы. В старину он окружен был роскошными фруктовыми садами. Теперь кое-где торчат тощие фруктовые деревья. Когда-то монастырские пруды изобиловали рыбою, теперь они посохли. Вы входите в монастырь, и вас сразу поражает отсутствие жизни. Словно все вымерло и братий нет. Правда, что их немного, но казалось, тем более нужны люди труда и твердой воли для поддержания значения исторической обители. Мы поднялись на высокую колокольню, с которой Наполеон обозревал широкое поле Бородинское. На колоколах сохранились надписи. Вид отсюда действительно замечательный. Зашли мы в церковь, которую не без труда отворили: и здесь нечистота и запущение. Зашли к настоятелю: старец почтенный и святой жизни, но в полном расслаблении. Живет он в запущенном старом здании. На вопрос о монастырском архиве, отвечал, что все сгорело в 1812 году. Монастырь действительно горел не раз и был разоряем, так как стоял на пути всех нашествий.

У наружной стены собора похоронен А. А. Варженевский, участник Аустерлица и Бородина. Здесь же около него покоится теперь гостеприимный хозяин Романцева, лично указавший мне свое место близ могилы отца» [35].

Запустение монастыря, кроме нехватки средств, было связано также с немногочисленностью братии. В 1896 г. здесь проживало восемь человек: пять иеромонахов, два иеродиакона и один монах. Поддерживать хозяйство обители помогали трудники [36].

В 1903 г. при монастыре по предложению Гжатского уездного отделения епархиального училищного совета была открыта школа грамоты. В первый учебный год в школу поступило 50 мальчиков. Местное население, осознавая пользу образования, с охотой отдавало детей учиться [37].

В 1912 г. Россия праздновала 100-летие Бородинского сражения. Ко дню праздника из Смоленска на Бородино была принесена Смоленская икона Божией Матери «Одигитрия». По пути следования чудотворный образ посетил Колочский монастырь.

«Восемнадцатая ночевка — в Колочском монастыре, Гжатского уезда, отстоящем от села Дровнина в 18 верстах. Настоятель <…> крестным ходом должен встретить св. икону в селе Дровнине и сопровождать Ее до самого монастыря. <…> «Одигитрия» будет находиться по своем прибытии, в Колочском монастыря до дня отправления Ее на Бородинское поле, отстоящее на 12 верст от монастыря» [38].

Икона Божией Матери «Одигитрия» прибыла в Колочский монастырь 20 августа. 25 августа чудотворный образ Богородицы крестным ходом был принесен на Бородино для участия в торжествах, а 2 сентября возвратился в Колочскую обитель. В тот же день после литургии икона отправилась в Смоленск по тому же пути, каким была принесена [39].

В 1913 г. Колочский монастырь отмечал свое 500-летие. Празднование совпало с торжествами, посвященными 300-летию царствования Дома Романовых. Поэтому мероприятия проходили несколько дней. 8 июля из монастыря крестным ходом вынесли чудотворную икону Божией Матери в село Уваровку, где состоялась закладка Покровской церкви в память династии Романовых. После освящения места под новый храм крестный ход возвратился в обитель.

Праздничная всенощная в Колочском монастыре началась в 7 часов вечера. Перед началом богослужения депутаты Гжатской городской думы и представители жителей города во главе с градским головой П.И. Соболевым повесили и зажгли перед Колочской иконой дорогую лампаду — дар от города Гжатска. Всенощное бдение возглавил епископ Феодосий. Обширный соборный храм не мог вместить всех богомольцев, поэтому важнейшие моменты богослужения совершались на открытом воздухе перед собором. Песнопения всенощной исполнялись двумя хорами: монастырским и инокинями Владимиро-Екатерининского женского монастыря. Бдение окончилось в половине двенадцатого ночи [40].

9 июля с раннего утра к богослужению в монастырь стали собираться «многочисленные толпы богомольцев» из окрестных деревень и города Гжатска. В конце литургии епископ Феодосий произнес речь об истории монастыря и его роли в судьбах Российского государства [41].

После литургии из Успенского собора крестный ход с иконой Богоматери вышел на место ее явления. В часовне было прочитано Богородичное Евангелие, а затем на колодце у часовни совершено водосвятие. Вместе с паломниками молились гражданские власти во главе с губернатором Д.Д. Кобеко [42].

Однако на этом юбилейные торжества не закончились. По просьбе жителей Гжатска епархиальное руководство разрешило продолжить празднества в Гжатске 1 августа. В этот день икона Божией Матери прибыла в градский Благовещенский собор. После литургии чудотворный образ направился на реку Гжать для водосвятного молебна, а затем был обнесен вокруг города [43].

Все вышесказанное показывает, каким почтением пользовался образ Божией Матери, и какую роль играл Колочский монастырь в истории Гжатской земли.

После революции 1917 г. Гжатский Колочский монастырь постигла участь многих православных обителей: он был упразднен. Летом 1918 г. настоятеля монастыря архимандрита Никифора и казначея иеромонаха Филадельфа власти обвинили в организации мятежа против советской власти и ее мероприятий, и по постановлению ЧК расстреляли. Имена священнослужителей были включены в составленный 15 августа 1919 г. «Список лиц, пострадавших за Веру и Церковь в дни гонений на них» наряду с именами других священномучеников, ныне прославленных Русской Православной Церковью.

Газета «Известия Гжатского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов» от 31 (18) июля сообщила о контрреволюционном выступлении буржуазии, кулаков и духовенства в поселке Уваровке. Вдохновителями восстания были объявлены настоятель и казначей Колочского монастыря. Поводом к восстанию, по свидетельству газеты, стало якобы недовольство монахов ликвидацией монастырского землевладения и передача сенокосных угодий беднякам. После этого настоятель подстрекать население окрестных деревень к выступлению против комитета бедноты, занимавшегося распределением земли. Был вызван милиционер с документами о предоставлении бедноте сенокоса. Тогда, как сказано в газете, «поджигаемая толпа чуть было его не растерзала» [44].

Далее, по свидетельству «Известий», события стали развиваться драматично. Монастырь якобы пришлось брать почти штурмом вооруженному отряду в 30 человек. Ниже приведены фрагменты публикации, наполненные неприязнью к монахам и содержащие неприличные намеки на их жизнь. Выводы читатель может сделать сам.

«Когда милиционер сообщил [о восстании] в Исполнительный Комитет, последний выслал туда несколько человек для ареста подстрекателей во главе с настоятелем монастыря. Некоторые из них, кроме настоятеля, были арестованы. Когда же попробовали арестовать и настоятеля, то в монастыре ударили в набат, на который стеклись граждане окрестных деревень и не дали арестовать его.

Об этом было сообщено в Исполнительный Комитет.

Считая, что так дело оставить нельзя, Исполнительный Комитет послал отряд в 30 человек (с четырьмя членами Исполнительного Комитета для предотвращения эксцессов) для того, чтобы положить конец начавшемуся выступлению.

Когда отряд прибыл в монастырь и вошел за ограду, из келий раздались выстрелы. Один из монахов с браунингом выбежал из кельи и выстрелил в красноармейца, но ответным выстрелом он был убит сам.

В то же самое время забили в набат и, несмотря на требования прекратить звон, вносящий смуту и панику среди населения, не прекращали его. Тогда, после нескольких предупреждений и просьб прекратить звон, было дано несколько выстрелов, одним из которых был убит звонящий.

После мирных объяснений с собравшимся населением окрестных деревень <…> отряд покинул монастырь, причем оставшимися монашествующим и священнику Никону была поручена охрана монастыря под их ответственность.

Между прочим, при частном осмотре келий, было найдено, кроме отобранного браунинга у стрелявшего, револьвер, ружье, пачки патронов, самогонка, до 30 фунтов сала и обнаружен под одной из келий пролом монастырской стены для вечерних выходов монахов после закрытия ворот» [45].

От народа был утаен факт ареста и расстрела архимандрита Никифора и иеромонаха Филадельфа. К населению Колочской слободы и окрестных селений было опубликовано обращение, в котором было отмечено, что духовные власти, «ваши угнетатели, кровопийцы в рясах, выжимавшие из вас все соки, <…> обжиравшиеся тогда, когда вы голодали, почуяв, что бедняки деревни, взявши в свои руки власть, больше уже не дадут им обжираться и напиваться на ваш счет», бежали из монастыря, бросив его на произвол судьбы [46].

В заключение обращения исполком уведомлял народ, что все «провокационные» слухи о предполагаемом изъятии хлеба «являются одной из злостных выдумок и ловким контрреволюционным ходом» и уверял, что «никакого отобрания хлеба <…> производиться не будет» [47].

Вскоре после ареста настоятеля Колочского монастыря в газете появилась статья «Монахи опомнились», написанная якобы насельниками обители с просьбой организовать здесь трудовую коммуну. В заметке выказано желание братии, избавившейся от «самодержавного помещика-настоятеля», работать не только на себя, но и для ближнего [48].

Заявление не осталось без внимания пишущей интеллигенции уезда. 7 сентября В. Похлебкин-Михайлов опубликовал ответ под названием «Монахи и коммуна», в котором он рассуждал, смогут ли забитые, пропитанные старой закваской, безвольные люди на месте из «лени и тунеядства» создать трудовую коммуну.

«Посмотрим теперь, когда между ними нет этого «брата во Христе», смогут ли они доказать на деле, что они еще годны для новой, лучшей жизни. И, если они докажут, то пусть это послужит примером и для всей остальной монашествующей братии, которая найдет в себе силу воли еще при жизни сказать своим владыкам: «отойдите от нас проклятые в огонь вечный, митрофорные паразиты и фабриканты святости, дайте нам вздохнуть свободно в свободной стране, где нет места никакой эксплуатации, кем и в какой бы форме она ни проявлялась»» [49].

Есть сведения, что в 1918 г. при Колочском монастыре была открыта коммуна «Большевик», что позволило сохранить Успенский собор и монастырские постройки [50].

7 октября 1918 г. последним настоятелем Колочского монастыря был назначен архимандрит Феофан (Березкин Федор Алексеевич).

Березкин Федор Алексеевич родился в 1863 г. в семье священнослужителей Рославльского уезда. После окончания Смоленской духовной семинарии, 25 ноября 1884 г. рукоположен в сан священника и назначен в село Вешки Гжатского уезда. 21 марта 1900 г. переведен на должность настоятеля Дорогобужского собора, тогда же возведен в сан протоиерея [51].

С городом Дорогобужем связана активная деятельность протоиерея Федора Березкина, особенно после 1917 г. В это время отец Федор в проповедях призывал народ стоять за веру и не допускать вмешательства безбожной власти в церковные дела. Впоследствии протоиерея Березкина обвиняли в организации беспорядков после издания «Декрета об отделении церкви от государства». Священнику приписывали создание кулацкой контрреволюционной группы, которая якобы отбила его от представителей власти после ареста во время волнений.

«В день прихода Комиссии по приемке указанных книг [метрических], Березкин после службы выступил с проповедью, призывая не давать означенных книг, и огласил циркуляр (секретный) патриарха Тихона, в котором говорилось о насилии, о грабеже большевиками. Благодаря чего произошло в церкви столкновение вплоть до избиения представителей власти. Волнение это перенеслось в город. Представителями местной Дорогобужской власти была организована вооруженная сила и Березкин был арестован. В свою очередь сторонники Березкина, мещанство и кулачество Дорогобужа тоже организовалось и отбили арестованного Березкина, после чего Березкин скрывался <…> до осени 1921 года» [52].

Далее в документах о жизни протоиерея Ф. Березкина встречаются разночтения. Согласно послужному списку, составленному самим священнослужителем, 21 сентября 1918 г. он был пострижен в монашество с именем Феофан, 24 сентября возведен в сан архимандрита, а 25 сентября (7 октября н. ст.) назначен настоятелем Колочской обители. 18 марта 1921 г. архимандрит Феофан был избран епископом Гжатским, викарием Смоленской епархии. Хиротония состоялась 11 апреля 1921 г. в Москве. Одновременно епископ Феофан оставался настоятелем монастыря [53] .

Иные данные встречаются в следственном деле епископа Феофана. Согласно документам советской власти, епископ Феофан после волнений в Дорогобуже скрывался от преследователей, нелегально проживая у родных и знакомых, а затем принял монашество, изменив имя, тем самым спасаясь от ареста.

«Первое время Березкин скрывался в с. Городке Дорогобужского уезда у священника Залесского, после чего перебрался в с. Приселье Духовщинского уезда к священнику Чудовскому, где пробыл около недели и переехал к своему родственнику Тихвинской г. Смоленска церкви Сергию и т. д. Приблизительно в октябре 1918 г. Березкин переехал к своему знакомому игумену Можайского уезда, где пробыл некоторое время и потом вместе с игуменом поехал в Москву к патриарху Тихону, которому рассказал о своем положении и просил его защиты. В то время у Тихона, по словам Березкина, таких «беженцев» было много. По настоянию Тихона <…> собором постановлено ему, Березкину, быть монахом, для того, чтобы спасти ему жизнь. Боясь, что его пребывание будет обнаружено властями, он попросил патриарха Тихона перевести его в один из отдаленных монастырей, находящихся на окраинах Европейской России. Находясь в этом монастыре Березкин <…> ждал белогвардейских войск, как «избавителей». Будто бы Березкин сам рассказывал, что монашество, в том числе и он, все время из дня в день ждали падения Соввласти» [54].

Находясь в монастыре, епископ Феофан одновременно возглавлял Гжатское викариатство. В 1922 г. уклонился в обновленческий раскол, о чем свидетельствуют протоколы гжатского духовенства от 23 октября 1922 г.

«Духовенство, заслушав в присутствии 2-х епископов — Смоленского Филиппа и Гжатского Феофана доклад уполномоченного от ВЦУ по Гжатскому уезду — протоиерея села Дровнина о. С. Лебедева о постановлениях Всероссийского Съезда в Москве 3 августа текущего 1922 года прогрессивного духовенства по обновленческому движению в Церкви, вынесла следующую резолюцию:

1) Приветствуем принципы «Живой Церкви», открывающей широкий простор пастырской деятельности для православного белого духовенства и обращаем внимание на необходимость глубоко проникнуться этими принципами для проведения их в жизнь.
2) Предлагаем всему белому духовенству сплотиться в деле обновления и церковного преобразования в Православной Церкви с полной верой в успех.
3) Высшее Церковное Управление признаем законной высшей властью в Российской Церкви вплоть до учреждения поместным Собором новой постоянной формы церковного управления.
4) Заявляем о необходимости скорейшего созыва Всероссийского церковного поместного Собора, вполне надеясь, что Всероссийский Собор своим авторитетом определенно и ясно разрешит вопрос об управлении Русской Церковью и тем самым положит конец той разрухе, в состояние которой пришло в настоящее время церковное управление.
5) Собор должен установить нормальное отношение между Православной Церковью и Государственной властью. Русская Церковь и Советская власть должны после многих и болезненных взаимных трений пойти друг-другу на встречу и сговориться между собою. Из Церкви должна быть окончательно изгнана политическая тенденция — Церковь должна быть аполитична, она — святой союз братской любви и единения, должна окончательно выявить себя и стать вполне лояльной организацией правды и любви, братства и равенства.
6) Мы верим, что Поместный Собор, не изменяя догматов веры, не отменял обязательных канонов и не производя ломки в существе Церкви, принесет нам необходимые реформы в церковном управлении и церковной жизни и тем самым поможет сынам Православной Церкви осуществить в своей жизни истинное учение Христа.
7) Гжатское духовенство по приглашению епископа Феофана постановило: а) организовать местную группу «Живая Церковь» на основе признания справедливости социальной революции и международного объединения трудящихся масс; б) открыть в г. Гжатске «Местное Церковное Управление» и в) в составе Управления избрать членов из группы прогрессивного духовенства «Живая Церковь», о чем составить отдельный акт» [55].

В 1923 г. епископ Феофан принес покаяние за переход в обновленчество и был принят в сущем сане на ту же Гжатскую викарную кафедру [56].

Возвращение епископа под омофор Патриарха Тихона вызвало раздражение у местной власти. Нахождение архиерея в обновленчестве было расценено как внутренний подрыв авторитета «Живой Церкви», поддерживаемой правительством.

«В период обновленческого движения гр-н Березкин, состоя епископом Гжатским, вел очень тонкую и скрытую политику, и имея большое влияние на духовенство Гжатского уезда, тормозил всеми силами обновленческое движение православной церкви и на одном из собраний Гжатского духовенства, при его молчаливом согласии, было прочитано обращение одного московского прихода о том, чтобы всемерно препятствовать вновь организовавшемуся духовенству» [57].

15 декабря 1922 г. Смолгуботдел ГПУ предписал уполномоченному по Гжатскому уезду взять под наблюдение епископа Феофана с целью выяснения: как он относится к обновленчеству и Патриарху Тихону, имеет ли связь с другими «реакционными архиереями», с кем общается. При этом было постановлено перлюстрировать всю переписку владыки и копии писем, заслуживающих внимание, передавать в I-е отделение Смолгуботдела ГПУ [58].

30 марта 1923 г. уполномоченный I отделения Смолгуботдела ГПУ Щукин, изучив собранный материал на епископа Феофана, вынес постановление об аресте архиерея. В документах ГПУ владыка охарактеризован как «ярый черносотенец Тихоновского толка» [59].

16 апреля епископ Феофан был арестован и этапом направлен в Ардом при Смолгуботделе ГПУ [60].
Во время следствия ГПУ заинтересовало прошлое епископа Феофана, а именно — его отношение к беспорядкам в Дорогобуже и якобы бегство из-под ареста в 1918 г. Поэтому, когда 10 мая помощник прокурора при ГПУ предложил освободить Березкина под имущественное поручительство, уполномоченный постановил воздержаться «впредь до получения проверенных сведений от Дорогобужского Уполномоченного по поводу ареста и бегства из-под ареста гр-на Березкина» [61].

Запрашиваемые сведения из Дорогобужа под грифом «Секретно. Срочно» поступили 16 мая.

«<…> Березкин, будучи протоиереем Собора г. Дорогобужа в 1918 г. во время передачи метрических книг Уисполкому, получив распоряжение о сдаче таковых в одно из первых воскресений после вечерни, собрав верующих около 60−70 человек, сказал проповедь, чтобы верующие помогли ему отстоять отбор книг и в случае власти принимать репрессивные меры, то дать отпор. Тогда верующия закричали: книги не сдавать. В это время присутствовал от Укома представитель Укома РКП (б) Суровцев, который попытался уговорить верующих, опровергая проповедь Березкина, но в это время на Суровцева с криком набросились гр-не Елисеев, Яковлев Михаил, Пищагин Федор и царский охранник провокатор Щемелинин Алексей. <…> Когда стали избивать Суровцева, то в это время Березкин передал сторожу, чтобы тот бил в набат, а сам поспешил скрыться. Вся масса, находящаяся в церкви, выбежала на улицу и подняла крик. Тут же из казначейства сейчас же началась стрельба из револьверов по красноармейцам и советским работникам. <…> Видя, что скоро арестуют, Березкин скрылся у гр-на г. Дорогобужа Дмитрия Филиппова Бабкова на сеновале, в ту же ночь Березкин был отвезен <…> по направлению к ст. Дорогобуж, но точно не известно куда. Кроме вышесказанного, Березкин во время Октябрьской Революции в Соборе читал (служил) акафисты с проклятием большевиков. На Вознесение после поздней обедни Березкин с массой верующих устроил крестный ход по городу, где настроил верующих петь Христос Воскресе, на что Властям также пришлось принимать репрессивные меры к Березкину, но таковой почему-то избежал привлечения к законной ответственности» [62].

19 мая уполномоченный I отделения Смолгуботдела ГПУ Щукин, рассмотрев материал следственного дела епископа Феофана, постановил: дело направить в Коллегию ГПУ для вынесения приговора, а самого Березкина перевести из Ардома в Смолгубдомзак № 2 [63].

Кроме противодействия советской власти в 1918 г., епископу Феофану ставили в вину его якобы высказывания против изъятия церковных ценностей в 1922 г. Со слов свидетелей был сделан следующий вывод.

«Отношение Березкина к изъятию церковных ценностей <…> сводится к тому, что он, Березкин, считает, что церковные ценности не пойдут в пользу голодающих, а на уплату контрибуций, на изготовление оружия и по рукам жидам. Он считает возможным сдачу части ценностей, не имеющих богослужебного значения только в том случае, если власть будет настаивать определенно на сдаче таковых. В отношении же таких богослужебных вещей, как например чаша потир он, Березкин, будто полагал воздействовать на граждан, мотивируя тем, что к таким вещам по писанию миряне прикасаться не могут. Далее относительно изъятия Березкин считает, что национальное богатство не может идти на интернациональные цели и вообще в этом случае указывал, что власть не устойчива и не имеет определенной политической физиономии, тем более, что у власти большинство евреев. Если раньше церковь в тяжелые годины давала государству, как например, при Петре Великом и Минине и Пожарском свои богатства, то при налаживании общественной жизни, взятое государством возмещалось с лихвой, чего нельзя ожидать от Соввласти» [64].

Епископ Феофан в предъявленных ему обвинениях не сознался, наоборот, он показал, что из Дорогобужа не уезжал, постоянно был на виду у органов новой власти. О конфликте с Суровцевым пояснил, что со стороны последнего были гонения в его адрес, а народные беспорядки произошли на личной почве прихожан с Суровцевым [65].

16 июля Коллегия ГПУ постановила освободить епископа Феофана из-под стражи под подписку о невыезде, а дело продолжить [66].

18 февраля 1924 г. сотрудница VI-го отделения СООГПУ Якимова, рассмотрев следственное дело епископа Феофана, предложила заключить его в концлагерь на два года. 28 марта Комиссия НКВД по административным высылкам постановила выслать епископа в Киргизский край на два года. Он был признан виновным в том, что призывал не сдавать государству церковные ценности и читал воззвания Патриарха Тихона о насилии большевиков [67].

После отбытия ссылки епископ Феофан возвратился в Гжатск, ушел на покой и проживал недалеко от Колочского монастыря, где и умер 17 марта 1936 г. Погребен владыка на местном деревенском кладбище [68].

Вернемся к истории Колочского монастыря. В октябре 1924 г. община верующих Колочской Слободы была зарегистрирована в облисполкоме. В Успенском храме несли церковное служение священники Степанов Иоанн Кириллович и Клечетов Николай Павлович, псаломщики Аристов Сергей Федорович и Гранков Григорий Тимофеевич (бывшие послушники Колочского монастыря) [69].

6 мая 1933 г. состоялось заседание президиума Уваровского райисполкома, на котором рассматривался вопрос о закрытии Успенского собора обители. Дело в том, что в соборном храме продолжали совершаться богослужения, здесь находилась чудотворная икона, привлекавшая множество богомольцев. После ликвидации церкви в соседнем селе Суконники ее прихожане стали молиться в обители. Это не понравилось представителям власти. Как всегда в подобных случаях, был найден повод к закрытию храма — отсутствие культурного центра. Кроме того, с 1932 г. в некоторых монастырских помещениях размещалась школа для глухонемых детей, которая нуждалась в увеличении площадей. Президиум постановил:

«1) Переход из приходской церкви «Рождество» в монастырскую Колоцкую церковь, был осуществлен вопреки декрета о закрытии всех монастырей.
2) Стимулом для перехода в Колоцкую монастырскую церковь, явилось стремление служителей культа использовать в своих корыстных целях так называемую «Чудотворную икону Колоцкой Богоматери» вследствие чего, они сумели добиться закрытия церкви, именуемой «Рождество» и перенесли совершение установленных культом обрядов в монастырскую церковь.
3) Население 4-х колхозов, окружающее монастырь, не располагает культурным центром, а имеющаяся школа глухонемых нуждается в дополнительной площади, кроме того — Биологическая станция, располагающая высококвалифицированным профессорско-преподавательским составом, сможет развернуть среди населения прилегающих колхозов большую культурную работу, Президиум Уваровского РИКа постановляет:
1) Поддерживая ходатайство МОНО и Пед. Институт им. Бубнова <…> просить Мособлисполком о переведении общины верующих из монастырской Колоцкой церкви в пустующую церковь, ранее обслуживающую население Суконниково, с тем, чтобы освободившиеся помещения монастырской церкви передать Пед. Институту им. Бубнова для организации Биологической станции» [70].

Однако Успенский собор продолжал действовать до 1934 г., так как верующие не желали закрывать древний храм и постоянно опротестовывали решения райисполкома, обращаясь с заявлениями в высшие инстанции. Так, 14 января 1934 г. президиум Московского облисполкома постановил закрыть собор и передать его школе глухонемых. Но прихожане обжаловали это решение и написали заявление в Президиум ВЦИК. В тоже время, 26 января в Комиссию по религиозным культам при ВЦИК с просьбой не ликвидировать Успенский собор обратился Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий. 10 мая Президиум ВЦИК вынес решение:

«Постановление [президиума Московского облисполкома] отменить, указанную церковь оставить в пользовании верующих» [71].

Собор удалось отстоять, но ненадолго. 20 октября 1934 г. Президиум ВЦИК удовлетворил ходатайство Московского облисполкома о пересмотре постановления от 10 мая. Успенский собор был закрыт, а общине верующих предоставили Рождественскую церковь села Суконники [72]. Сюда же был перенесен чудотворный Колочский образ Божией Матери. После закрытия суконниковского храма в 1937 г. икона была перенесена в Гжатск, где хранилась на частной квартире, а затем помещена в Вознесенский храм города. Где сейчас Колочская икона Богородицы — не известно [73].

По воспоминаниям старожилов, Успенский собор продолжал действовать до 1938 г.

Во время Великой Отечественной войны значительно пострадали здания обители: взрывами была снесена верхняя часть колокольни, частично были разрушены храм, башни и ограда. Во время немецкой оккупации келейные корпуса использовались под конюшни. При отступлении в январе 1942 г. немцы пытались заминировать монастырь, но благодаря стремительному наступлению советских войск осуществить задуманное не смогли. Село Колоцкое было сожжено, но обитель сохранилась.

В феврале 1942 г. в Успенском соборе монастыря расположился передвижной военный госпиталь. Умерших от ран солдат хоронили на территории обители. Как память о войне осталось братское кладбище погибших воинов [74].

Впоследствии в соборе располагался банно-прачечный отряд. Храм перенес пожар и постепенно разрушался. Старинный монастырский сад во время и после войны был вырублен на дрова. Все уцелевшие строения служили прибежищем для лишившихся домов жителей села Колоцкого.

После войны в обители располагалась школа, до 1959 г. — родильный дом и больница, с 1962 г. — сельсовет и библиотека. Кирпичная ограда была полностью разобрана местными жителями для строительства печей. Начали разрушать и Успенский собор.

В 1960-х годах ансамбль Колочского монастыря был взят под охрану государством, началась реставрация собора и колокольни. Несколько ранее школьники с учителями Колоцкой школы разбили сад, сохранившийся до наших дней.

В начале 1980-х годов Колочский монастырь был взят на баланс Бородинским военно-историческим музеем-заповедником, в 1988 г. усилиями сотрудников музея в обители была проведена восстановительная работа [75].

Успенский Колоцкий монастырь. Автор: С.М. Прокудин-Горский, 1911 г.

В 1993 г. в Колочском монастыре возродилась монашеская жизнь — он был открыт как подворье Спасо-Бородинского женского монастыря. С октября 1997 г. подворье преобразовано в Успенский женский монастырь. Началась реставрация архитектурного комплекса обители, продолжающаяся доныне. В 2001 г. в зимней части Успенского собора — в Никольском приделе — было совершено перовое богослужение [76].

Как и до времени разорения, в монастыре почитается Колочская икона Божией Матери. 27 июня 1998 г. из Москвы в обитель был принесен список с чудотворного первообраза, сохранившийся в семье церковного старосты села Колоцкого Дмитрия Адриановича Адрианова. Долгие годы икону хранили потомки старосты, последним обладателем списка был Владимир Петрович Михайлов, старший научный сотрудник НИИ киноискусства в Москве, завещавший передать после своей смерти образ Колочскому монастырю. После молитв перед этой иконой в обители стали совершаться исцеления. Сестры монастыря собирают описания чудес, совершающихся в наши дни. После молитв у иконы зафиксированы исцеления заболеваний рук, ног, головы, глазных болезней. Божия Матерь помогает будущим матерям и женщинам, которые по причине нездоровья не могут иметь ребенка [77].

Возобновлена традиция ежегодного крестного хода в день празднования Колочской иконы Богородицы на святой источник, где крестьянин Лука обрел чудотворный образ. На самом источнике сестры возвели надкладезную часовню.

Кроме богослужебной деятельности, монахини Колочского монастыря ведут большую просветительскую работу, оказывают помощь Уваровскому детскому дому-интернату. 22 июля 2000 г. епископ Видновский Тихон освятил домовый храм в честь великомученика и целителя Пантелеимона, обустроенный совместными усилиями сотрудников детского дома и сестер обители.

Стало традицией, что в летнее время в монастырь приезжает православная молодежь. Молодежный лагерь располагается в палаточном городке на берегу Святого озера. Вместе с насельницами обители участники лагеря несут послушания, выполняют посильные работы по восстановлению монастыря [78] .

С 2006 г. настоятельницей Колочского женского монастыря является игуменья Амвросия (Гавринева). Под покровом Божией Матери древняя обитель продолжает свою спасительную миссию: здесь возносятся молитвы о благоденствии России и всех православных христиан.

Такова история одного из древних монастырей Русской Православной Церкви.

Автор:
Иеромонах Рафаил (Ивочкин),
канд.ист.наук, председатель Смоленского отделения
Союза краеведов России, член Союза писателей России,
дипломант Макариевского фонда.

Литература:

1. Повесть о Луке Колочском // http://www.vidania.ru/monastery/bookkolozky_povest_o_luke_kolochskom.html
2. Колочский мужской монастырь Гжатского уезда Смоленской губернии // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1896. — С. 428.
3. Повесть о Луке Колочском // http://www.vidania.ru/monastery/bookkolozky_povest_o_luke_kolochskom.html
4. Там же.
5. Там же.
6. Там же.
7. Там же.
8. Там же.
9. Там же.
10.Там же.
11. Колочский мужской монастырь Гжатского уезда Смоленской губернии // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1896. — С. 430.
12. Полное собрание русских летописей. — СПб., 1906. — Т. 13. Ч. 2. — С. 347.
13. Колочский мужской монастырь Гжатского уезда Смоленской губернии // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1896. — С. 430.
14. Там же.
15. Холмогоровы В. и Г. Исторические материалы о церквах и селах XVI — XVIII ст. Выпуск десятый. Можайская десятина (Московского уезда). — М., 1901. — С. 174.
16. Там же. С. 8.
17. Там же. С. 177−180.
18. Там же. С. 182−183.
19. Там же. С. 184.
20. Колочский мужской монастырь Гжатского уезда Смоленской губернии // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1896. — С. 430.
21. Глинка Н.Ф. Письма русского офицера. — М., 1870. — С. 20.
22. Земцов В.Н. Наполеон в Бородинском сражении // Памятники Отечества. Вып. 47: «Славься ввек, Бородино». — 2000. — С. 76.
23. Из воспоминаний Э. Лабома // Бородино в воспоминаниях современников. — СПб., 2001. — С. 269.
24. Мельникова Л.В. Русская Православная Церковь в Отечественной войне 1812 года. — М., 2002. — С. 158.
25. Колочский мужской монастырь Гжатского уезда Смоленской губернии // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1896. — С. 432.
26. Там же. С. 433.
27. Рапорт Его Преосвященству Гжатского Колочского монастыря настоятеля архимандрита Агапия // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1880. — С. 193−194.
28. Государственный архив Смоленской области (ГАСО). Ф. 47. Оп. 1. Д. 285. Л. 4−5.
29. Там же. Л. 5.
30. Там же. Л. 4.
31. ГАСО. Ф. 47. Оп. 1. Д. 266. Л. 1−1 об.
32. ГАСО. Ф. 47. Оп. 1. Д. 285. Л. 1.
33. Колочский мужской монастырь Гжатского уезда Смоленской губернии // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1896. — С. 434.
34. ГАСО. Ф. 47. Оп. 1. Д. 146. Л. 3−5; ГАСО. Ф. 47. Оп. 1. Д. 154. Л. 3−5.
35. Шереметьев С.Д. Бородино. — СПб., 1891. — С. 1−17.
36. Колочский мужской монастырь Гжатского уезда Смоленской губернии // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1896. — С. 435.
37. ГАСО. Ф. 47. Оп. 1. Д. 352. Л. 3.
38. Порядок торжественного отправления и следования иконы Божией Матери «Одигитрии» из надворотней Богоматерской города Смоленска церкви ко дню юбилея Отечественной войны — к 26 августа 1912 года на Бородинское поле по Старо-Московскому большаку // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1912. — С. 233.
39. Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1912. — С. 469.
40. Освящение храма в поселке Уваровке в память 300-летия царствования Дома Романовых и торжество 500-летия Колочского монастыря, Гжатского уезда // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1913. — С. 689−690.
41. Слово Преосвященнейшего Феодосия, епископа Смоленского и Дорогобужского, произнесенное в Успенской церкви Колочского монастыря, Гжатского уезда, 9 июля сего года, в день 500-летия монастыря // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1913. — С. 669−675.
42. Освящение храма в поселке Уваровке в память 300-летия царствования Дома Романовых и торжество 500-летия Колочского монастыря, Гжатского уезда // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1913. — С. 691.
43. Юбилейные торжества в г. Гжатске // Смоленские епархиальные ведомости. — Смоленск, 1913. — С. 691−692.
44. Контрреволюционное выступление буржуазии, кулачества и черносотенного духовенства в поселке Уваровке и Колочской слободе // Известия Гжатского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. — Гжатск, 31 (18) июля 1918 г. — № 41. — С. 2−3.
45. Там же. С. 3.
46. Там же.
47. Там же.
48. Монахи опомнились // Известия Гжатского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. — Гжатск, 4 сентября (22 августа) 1918 г. — № 52. — С. 2.
49. Похлебкин-Михайлов В. Монахи и коммуна // Известия Гжатского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. — Гжатск, 7 сентября (25 августа) 1918 г. — № 53. — С. 2.
50. http://www.pravoslavie.ru/put/4419.htm
51. АУФСБСО. Д. 2309-с. Л. 22−23.
52. Там же. Л. 10.
53. Там же. Л. 23.
54. Там же. Л. 58−58 об.
55. Там же. Л. 46−46 об.
56. http://www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_4169
57. АУФСБСО. Д. 2309-с. Л. 58 об.
58. Там же. Л. 12−12 об.
59. Там же. Л. 15.
60. Там же. Л. 41.
61. Там же. Л. 55.
62. Там же. Л. 57−57 об.
63. Там же. Л. 59 об.
64. Там же. Л. 58 об.
65. Там же. Л. 59.
66. Там же. Л. 74.
67. Там же. Л. л. 76; 79.
68. http://www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_4169
69. ГАСО. Ф. Р-161. Оп. 1. Д. 2207. Л. 152.
70. http://vidania.ru/monastery/bookkolozky_dokumenty_o_zakrytii_kolochskogo_monastyrya.html
71. Там же.
72. Там же.
73. http://www.pravoslavie.ru/put/4419.htm
74. Там же.
75. Там же.
76. Там же.
77. Там же.
78. Там же.

Источник: Сайт Смоленской епархии Русской Православной Церкви

Поделиться ссылкой: