«История смутного времени в России в начале XVII века Д. Бутурлина». Часть третья [1846 год]

Труд военно-исторического писателя и участника Отечественной войны 1812 года, Дмитрия Петровича Бутурлина, остается актуальным и в наше время. Книга, состоящая из трех частей, посвящена периоду Смутного времени в России с 1584 по 1610 годы и основана на ценных архивных источниках. В третьей части упоминается и Клушинская битва.

В типографии К. И. Жернакова, 1846.
Количество страниц: 513.

---

Книга доступна онлайн на сайте Президентской библиотеки им. Б. Н. Ельцина: https://www.prlib.ru/item/416 967

---

Около трех часов утра (24 Июня) Гетман приказал трубам и барабанам подать знак к нападению. Польская конница понеслась вперед. Со стороны Русских сопротивление было ничтожно. Царская конница не устояла в открытом поле против стремительного натиска Зборовского. Она обратила тыл, а по примеру её побежала и поддерживавшая ее Русская пехота. Часть опрокинутого войска искала убежища в Русском стане, а другая рассыпалась по лесу. Впрочем, Зборовскиии был удержан от преследования бегущих, Князем Шуйским, который с 5,000 человек засел в укрепленной деревне, впереди его стана находившейся. Зборовского всадники не смели спешиться для нападения на укрепления, когда участь сражения еще не была решена на левом их крыле.

Там Поляки встретили более сопротивления. Плетни занятые иноземною пехотою, представляли важное препятствие для их действий. Хотя плетни были не совсем сплошные, но ни в один из находившихся узких промежутков, не могли пройти в ряд более десяти лошадей. Однако храбрая Польская конница пыталась несколько раз прорваться сквозь сии промежутки; но все усилия её были тщетны. Проходившие роты, не получая за теснотой места своевременного подкрепления, всякий раз были отражаемы иноземною конницей, действовавшей в совокупности. Сей невыгодный для Поляков бой продолжался уже более трех часов, с значительным для них уроном; ибо сражавшиеся роты много терпели от стрельбы Шведской пехоты, за плетнем стоявшей, как во время наступления их, так и при обратном проходе через промежутки плетня. Наконец, подоспела и Польская пехота с орудиями. Хотя она состояла только из двухсот человек, но Гетман имел большое доверие к сим воинам, мужество коих испытано уже было во многих битвах, и потому поручил им отогнать иноземную пехоту от плетней. Сия горсть храбрых блистательно исполнила свое дело, при содействии двух орудий. Иноземная пехота, уже несколько расстроенная от пушечных выстрелов, сделала однако залп по наступающим, но увидев, что не смотря на её стрельбу, Поляки продолжали смело подходить к ней, она не дождавшись их, побежала от плетня к близ находившемуся лесу. Когда таким образом очистился проход через плетень, несколько конных Польских рот высыпали на поле, где стояла иноземная конница и вступила с нею в бой, который еще продолжался несколько времени без решительного перевеса ни на ту, ни на другую сторону.

Хотя Гетман не переставал посылать подкрепления сражающимся, так что в запасе у него осталась только одна рота Казановского, однако Полякам уже трудно было держаться как по причине их малолюдства, так и потому, что гусары их по большей части переломали свои копья. Иноземцы, заметив их изнеможение, выслали для окончательного поражения их, свежий конный отряд, подкрепляемый другим подобным. По несчастию, отряды сии вместо того чтобы сильным натиском опрокинуть неприятеля, вздумали достигнуть сей цели одною стрельбою. Первый отряд подскочив на достаточное расстояние, дал залп, и стал поворачивать назад, чтобы зарядить ружья и очистить место второму отряду, для того же приближавшемуся, Поляки, воспользовавшись сим мгновением, стремительно ударили с палашами в руках на отходивших и опрокинули их на второй отряд, который также смешался и обратил тыл. Столь неожиданный оборот дела, так устрашил Делагарди и Горна, что они побежали с большею частью конницы своей через свой лагерь в лес. Поляки, преследуя их помчались через стан, не оставив никого для охранения его. Таковою оплошностью иноземцы воспользовались. Пехота их и примкнувшая к ней часть французской конницы составляли еще до 3,000 человек не совсем расстроенного войска. Отряд сей снова занял стан свой. Между тем и Русские беглецы стали также оправляться. Боярин Князь Андрей Васильевич Голицын и Околничей Князь Данило Иванович Мозецкий успели уговорить многих из них, объездом воротиться к укрепленной деревне, занимаемой Князем Шуйским.

И так Гетман, согнав Царское войско с поля битвы, не успел еще довершить победы; для достижения сей цели ему необходимо было выбивать противников своих из их станов. Трудно было ему отважиться на сие, с войском усталым и претерпевшим уже урон значительный при его малолюдстве. Однако, он приказал некоторым ротам приблизиться к стану иноземцев, не столько для нападения, на которое он еще не решался, сколько для устрашения иноземцев и привлечения их к измене. Мера сия имела необычайный успех. Французы, уже прежними тайными происками приготовленные к предательству, стали переходить по два по три человека вдруг. Перебежчики уверяли Жолкевского, что и прочие соотечественники их были наклонны последовать их примеру. В самом деле, все находившееся в стане иноземное войско, было в сильном волнении. Бегство главных вождей, Делагарди и Горна, порождало опасное безначалие, коим воспользовались мутители, чтобы уговорить воинов не сражаться более за злосчастного Царя. Один из частных начальников, Подполковник Линке, не устыдился принять участие в сем предательстве, и послал к Жолкевскому предложение вступить в переговоры. Обрадованный Гетман немедленно послал к нему родственника своего Адама Жолкевского, которому не трудно было склонить Линке к написанию условия по коему иноземцы обязывались не служить в России против Польского Короля, а Гетман обещал им личную безопасность и сохранение всего имущества. Вместе с тем позволялось всем желающим вступить в Польскую службу, а тем которые на сие не изъявили бы согласия, предоставлялся свободный путь до Шведской границы. Договор сей был утвержден не только присягою Подполковника Линке, но и знатнейших Капитанов, увлеченных его примером и общим желанием необузданных воинов.

Между тем, Делагарди и Горн, более не преследуемые возвратились в стан, и Делагарди желая омыть стыд мгновенного малодушия, всячески старался удержать воинов от замышляемой измены и уничтожить действие договора, заключенного с Линке. Все усилия его, однако же остались безуспешными. Сила его начальнической власти уже безвозвратно утратилась. Никто его не слушался. В особенности неистовствовали Французы и Немцы. Они требовали, чтобы Делагарди сам приступил к договору, и получив отказ, бросились грабить собственный его обоз.

Князь Шуйский, остававшийся до тех пор в укрепленной деревне перед своим станом, с намерением возобновить битву при содействии иноземцев, видя, что они решительно изменяют не отважился без их помощи противиться Полякам и побежал к Можайску, разбросав за собою серебряные кубки и чаши, богатые одежды, соболья меха и другие драгоценные вещи, дабы сею приманкою отвлечь неприятелей от преследования. В самом деле, весьма немногие из Поляков пустились за ним в погоню. Прочие занялись собиранием добычи. Сверх сих сокровищ достались в руки победителей и все орудия, и воинские припасы при Русском войске находившиеся.

Поделиться ссылкой: